На прилавках книжных магазинов Петербурга лежит сочинение Ж. Аттали «Мировой экономический кризис. Что дальше?». Оно снабжено шапкой «бестселлер», а в аннотации сказано: «Автор этой книги доходчиво объясняет, в чём причина такой тяжёлой ситуации, каковы будут её последствия, чего нам всем ждать дальше и как сделать так, чтобы подобный кризис никогда больше не повторился».
Два слова об авторе: Жак Аттали – известный французский политик и экономист, бывший глава Европейского банка реконструкции и развития, член элитного Бильдербергского клуба, теоретик «нового мирового порядка» – словом, личность в высшей степени осведомлённая. Но в мире большой политики и больших финансов «быть осведомлённым» ещё не означает – «быть бескорыстным информатором и просветителем неосведомлённых»; гораздо чаще это означает – «быть профессиональным кукловодом и манипулятором». Поэтому очень важно понять, чем является новая книга Ж. Аттали: долгожданным руководством к действию или очередной идеологической «лапшой для пипла».
Попробуем разобраться.
Согласно Аттали, «главная причина происходящего – несогласованность между правом и рынком» (с. 15). Происходит «глобализация рынков, но не правовых государств» (с. 43). «Корень зла – либерализация экономики без учёта демократических противовесов» (с. 52), а «гармоничный рост экономики … станет возможным, если власть финансовых рынков… удастся заменить властью демократии, права и граждан» (с. 9). «Для успешного развития рыночной экономики законодательство должно одновременно гарантировать право собственности, поддерживать конкуренцию и спрос путём достойной заработной платы и государственных заказов. Это предполагает политическое (по возможности, демократическое) вмешательство в распределение прибылей и прав наследования» (с. 9 – 10).
Спрашивается: что здесь нового? То, что финансовая глобализация должна сопровождаться глобализацией правовой и демократической? Но ведь этой программе уже полвека! На протяжении всей второй половины ХХ и начала ХХI веков «демократия» и «право» насаждаются по миру её главными «носителями» всеми мыслимыми и немыслимыми способами: где огнём и мечом, а где спецоперациями и дипломатией двойных стандартов! На фоне именно такой практики и разразился кризис!
Может быть, дело всё-таки не в недостаточности «демократии» и «права», а в каких-то более элементарных и прозаических вещах? Например – в нечестности, в бессовестности, в склонности к социальному паразитизму?
Поскольку отрицать это невозможно, Аттали подтверждает: да, всё дело в досадных свойствах человеческой натуры, оборачивающихся завышенными стандартами потребления. Причём главный виновник кризиса – «… США, с каждым днём всё больше живущие не по средствам» (с.11). «5% самых богатых присваивают более трети всех американских доходов, тормозя спрос средних классов и угрожая общему экономическому росту… Финансовая система теряет устойчивость» (с. 25).
Какие конкретные структуры виноваты в происходящем? Аттали и тут ничего не скрывает:
«В первых числах сентября 2008 года завершился переход от “экономики доверия” к панике… Выявилось глубокое поражение всей системы коррупцией: те, кто её проверяет и судит, бесстыдно вознаграждали носителей ответственности за нагрянувшее бедствие». «13 октября некоторые кабинеты министров объявили о намерении снабдить свои банки ресурсами, которыми в действительности не располагали. Потерпевшие идеологическое поражение банки и страховые компании были спасены фактически путём национализации и обещаний поддержки несуществующими общественными деньгами – частная задолженность превратилась в общественную» (с. 13 – 14).
«На самом деле система была порочна с самого начала: в соответствии с принятыми в Бреттон-Вудсе соглашениями США должны иметь убыточный платёжный баланс, чтобы насыщать мир долларами – единственным признанным средством международных расчётов» (с. 35). «Распространившийся по всему свету американский общественный долг стал основой любого кредита» (с. 39). «Подобная “экономика долгов” выгодна всем – правительству, банкам, промышленности, наёмным работникам. В самом деле, недвижимость и финансовые службы, подкармливающие друг друга, вместе составляют 40 % роста американского сектора и 50 % общего роста в Великобритании, где созданы аналогичные системы» (с. 57).
Получается, что виноваты именно те финансовые и правительственные структуры, которые являются непосредственными инструментами институтов «демократии» и «права». Кризис – их прямое порождение. Но такой вывод обесценивает исходную посылку автора о демократии и праве как о единственных гарантах преодоления кризиса. И вот, чтобы не допустить обрушения этой посылки, Аттали выдвигает ключевое понятие своей концепции, ради которого, видимо, и затеяна вся книга: он создаёт образ неких «посвящённых» как основных виновников кризиса:
«Частные финансовые конторы и стоящие за ними “посвящённые”, желая максимально увеличить собственные доходы, пустили в ход очень сложные механизмы страхования и ещё более сложные механизмы трансформации долговых требований. Они позволили переложить риск на другие банки и финансовые учреждения по всему миру, а также на ничего не понимающих инвесторов» (с. 10). «Никто не замечал, что важнейшая часть энергии, талантов и капиталов перетекает на сторону финансовой системы в ущерб промышленному производству и научным исследованиям. Устроители же вкладов и иных форм привлечения свободных денежных средств граждан (заимодавцы – те же “посвящённые”), чувствуя, как почва уходит из под ног, увеличили свою долю, удерживаемую с произведённых благ» (с. 11). «Ситуация была искусно выстроена “посвящёнными”, заинтересованными внушить миру, что он рухнет без их индексированных премий на прибыль и биржевых курсов» (с. 13). «Давая себе отчёт в том, какими опасностями для всего мира чревато стихийное развитие экономики, “посвящённые” продолжают делать всё возможное, чтобы максимально увеличить свои прибыли, подобно ворам, желающим унести как можно больше золота из банковского сейфа и идущим на огромный риск в последние секунды вооружённого ограбления, перед самым приходом полиции» (с. 15).
Вот так: сначала – все всё знали, потому что «система была порочна с самого начала» и потому что она “выгодна всем – правительству, банкам, промышленности, наёмным работникам”, а потом – наоборот: никто ничего не замечал, потому что некие таинственные злодеи проворачивали свои тёмные делишки вопреки намерениям честной и неподкупной, но излишне доверчивой власти.
Как это похоже на раннюю горбачёвщину: там тоже всё начиналось с конструирования образа некоего расплывчатого «врага в среднем звене». И предлагался рецепт борьбы с ним: мол, вы, народ, начинайте бороться с бюрократами снизу, а мы, власть, поддержим ваш почин сверху; вместе и одолеем нехороших людишек, тормозящих наше общее движение к светлому будущему – к «социализму с человеческим лицом».
Если бы о «посвящённых» заговорил не Аттали, а какой-нибудь «красно-коричневый отморозок», откровенный «враг демократии и права», то на его голову сразу посыпались бы обвинения в шизофрении, в неадекватности, в помешанности на «теории заговора». Но Аттали – совсем другое дело: банальности или даже глупости, изрекаемые таким человеком – это уже не банальности и не глупости, а идеология, призванная внушить, что алчные и безответственные «посвящённые» – это одно, а власть предержащие, включая самого Аттали – совсем другое.
Чем же конкретно Ж. Аттали доказывает, что не имеет к «посвящённым» никакого отношения?
Очень просто: он заявляет о своём глубоком понимании «простых, но часто забываемых истин»:
«Воспользуемся же … кризисом, чтобы осознать … простые, но часто забываемые истины:
1. Каждый, кому дана свобода, должен, совершая поступки, думать о своих потомках.
2. Человечество может выжить лишь в случае, если каждый поймёт, что он зависит от благополучия других.
3. Труд во всех своих формах, особенно альтруистический, служит единственным оправданием накоплению богатств»
(с. 173 – 174).
Что ж, истины бесспорные. Только вот неясно, чем они отличаются от обыкновенной «маниловщины» – от бессильных благих пожеланий, от популистских спекуляций на идеалах, словом – от давно уже всем опостылевшего «идеологического шаманства»?
Да ничем не отличаются. И сам Аттали прекрасно понимает, что ничем не отличаются. Это видно из его программы «восстановления рыночного равновесия», изложение которой он завершает следующим пассажем:
«Утопия? Несомненно! Однако это единственное верное решение. Причём требующее немедленной реализации…» (с. 149).
Комментарии, как говорится, излишни.
Ж. Аттали – не первый из высшей обоймы «посвящённых», вступивший на поприще публичной экспертной деятельности с теорией собственного изготовления («Моя теория экстремальна» – с. 173). До него был Сорос со своей «теорией финансовых рынков как исторического процесса». А это значит, что перед нами – не случайный факт, а явление. Чем его объяснить? Почему крупнейшие представители политической и финансовой элиты начинают отбивать хлеб у собственной интеллектуальной обслуги, у наёмных «акул пера», причём даже тогда, когда, по большому счёту, и сказать-то нечего? Не потому ли, что элита, наконец, поняла: их обслуга – никакие не интеллектуалы, а обыкновенные «шакалы Табаки при Шер-ханах», и писать, как они, могут сами «Шер-ханы»?
Ж. Аттали своей книгой подтверждает: «Да, могут. Ничуть не хуже».
Попробуем разобраться.
Согласно Аттали, «главная причина происходящего – несогласованность между правом и рынком» (с. 15). Происходит «глобализация рынков, но не правовых государств» (с. 43). «Корень зла – либерализация экономики без учёта демократических противовесов» (с. 52), а «гармоничный рост экономики … станет возможным, если власть финансовых рынков… удастся заменить властью демократии, права и граждан» (с. 9). «Для успешного развития рыночной экономики законодательство должно одновременно гарантировать право собственности, поддерживать конкуренцию и спрос путём достойной заработной платы и государственных заказов. Это предполагает политическое (по возможности, демократическое) вмешательство в распределение прибылей и прав наследования» (с. 9 – 10).
Спрашивается: что здесь нового? То, что финансовая глобализация должна сопровождаться глобализацией правовой и демократической? Но ведь этой программе уже полвека! На протяжении всей второй половины ХХ и начала ХХI веков «демократия» и «право» насаждаются по миру её главными «носителями» всеми мыслимыми и немыслимыми способами: где огнём и мечом, а где спецоперациями и дипломатией двойных стандартов! На фоне именно такой практики и разразился кризис!
Может быть, дело всё-таки не в недостаточности «демократии» и «права», а в каких-то более элементарных и прозаических вещах? Например – в нечестности, в бессовестности, в склонности к социальному паразитизму?
Поскольку отрицать это невозможно, Аттали подтверждает: да, всё дело в досадных свойствах человеческой натуры, оборачивающихся завышенными стандартами потребления. Причём главный виновник кризиса – «… США, с каждым днём всё больше живущие не по средствам» (с.11). «5% самых богатых присваивают более трети всех американских доходов, тормозя спрос средних классов и угрожая общему экономическому росту… Финансовая система теряет устойчивость» (с. 25).
Какие конкретные структуры виноваты в происходящем? Аттали и тут ничего не скрывает:
«В первых числах сентября 2008 года завершился переход от “экономики доверия” к панике… Выявилось глубокое поражение всей системы коррупцией: те, кто её проверяет и судит, бесстыдно вознаграждали носителей ответственности за нагрянувшее бедствие». «13 октября некоторые кабинеты министров объявили о намерении снабдить свои банки ресурсами, которыми в действительности не располагали. Потерпевшие идеологическое поражение банки и страховые компании были спасены фактически путём национализации и обещаний поддержки несуществующими общественными деньгами – частная задолженность превратилась в общественную» (с. 13 – 14).
«На самом деле система была порочна с самого начала: в соответствии с принятыми в Бреттон-Вудсе соглашениями США должны иметь убыточный платёжный баланс, чтобы насыщать мир долларами – единственным признанным средством международных расчётов» (с. 35). «Распространившийся по всему свету американский общественный долг стал основой любого кредита» (с. 39). «Подобная “экономика долгов” выгодна всем – правительству, банкам, промышленности, наёмным работникам. В самом деле, недвижимость и финансовые службы, подкармливающие друг друга, вместе составляют 40 % роста американского сектора и 50 % общего роста в Великобритании, где созданы аналогичные системы» (с. 57).
Получается, что виноваты именно те финансовые и правительственные структуры, которые являются непосредственными инструментами институтов «демократии» и «права». Кризис – их прямое порождение. Но такой вывод обесценивает исходную посылку автора о демократии и праве как о единственных гарантах преодоления кризиса. И вот, чтобы не допустить обрушения этой посылки, Аттали выдвигает ключевое понятие своей концепции, ради которого, видимо, и затеяна вся книга: он создаёт образ неких «посвящённых» как основных виновников кризиса:
«Частные финансовые конторы и стоящие за ними “посвящённые”, желая максимально увеличить собственные доходы, пустили в ход очень сложные механизмы страхования и ещё более сложные механизмы трансформации долговых требований. Они позволили переложить риск на другие банки и финансовые учреждения по всему миру, а также на ничего не понимающих инвесторов» (с. 10). «Никто не замечал, что важнейшая часть энергии, талантов и капиталов перетекает на сторону финансовой системы в ущерб промышленному производству и научным исследованиям. Устроители же вкладов и иных форм привлечения свободных денежных средств граждан (заимодавцы – те же “посвящённые”), чувствуя, как почва уходит из под ног, увеличили свою долю, удерживаемую с произведённых благ» (с. 11). «Ситуация была искусно выстроена “посвящёнными”, заинтересованными внушить миру, что он рухнет без их индексированных премий на прибыль и биржевых курсов» (с. 13). «Давая себе отчёт в том, какими опасностями для всего мира чревато стихийное развитие экономики, “посвящённые” продолжают делать всё возможное, чтобы максимально увеличить свои прибыли, подобно ворам, желающим унести как можно больше золота из банковского сейфа и идущим на огромный риск в последние секунды вооружённого ограбления, перед самым приходом полиции» (с. 15).
Вот так: сначала – все всё знали, потому что «система была порочна с самого начала» и потому что она “выгодна всем – правительству, банкам, промышленности, наёмным работникам”, а потом – наоборот: никто ничего не замечал, потому что некие таинственные злодеи проворачивали свои тёмные делишки вопреки намерениям честной и неподкупной, но излишне доверчивой власти.
Как это похоже на раннюю горбачёвщину: там тоже всё начиналось с конструирования образа некоего расплывчатого «врага в среднем звене». И предлагался рецепт борьбы с ним: мол, вы, народ, начинайте бороться с бюрократами снизу, а мы, власть, поддержим ваш почин сверху; вместе и одолеем нехороших людишек, тормозящих наше общее движение к светлому будущему – к «социализму с человеческим лицом».
Если бы о «посвящённых» заговорил не Аттали, а какой-нибудь «красно-коричневый отморозок», откровенный «враг демократии и права», то на его голову сразу посыпались бы обвинения в шизофрении, в неадекватности, в помешанности на «теории заговора». Но Аттали – совсем другое дело: банальности или даже глупости, изрекаемые таким человеком – это уже не банальности и не глупости, а идеология, призванная внушить, что алчные и безответственные «посвящённые» – это одно, а власть предержащие, включая самого Аттали – совсем другое.
Чем же конкретно Ж. Аттали доказывает, что не имеет к «посвящённым» никакого отношения?
Очень просто: он заявляет о своём глубоком понимании «простых, но часто забываемых истин»:
«Воспользуемся же … кризисом, чтобы осознать … простые, но часто забываемые истины:
1. Каждый, кому дана свобода, должен, совершая поступки, думать о своих потомках.
2. Человечество может выжить лишь в случае, если каждый поймёт, что он зависит от благополучия других.
3. Труд во всех своих формах, особенно альтруистический, служит единственным оправданием накоплению богатств»
(с. 173 – 174).
Что ж, истины бесспорные. Только вот неясно, чем они отличаются от обыкновенной «маниловщины» – от бессильных благих пожеланий, от популистских спекуляций на идеалах, словом – от давно уже всем опостылевшего «идеологического шаманства»?
Да ничем не отличаются. И сам Аттали прекрасно понимает, что ничем не отличаются. Это видно из его программы «восстановления рыночного равновесия», изложение которой он завершает следующим пассажем:
«Утопия? Несомненно! Однако это единственное верное решение. Причём требующее немедленной реализации…» (с. 149).
Комментарии, как говорится, излишни.
Ж. Аттали – не первый из высшей обоймы «посвящённых», вступивший на поприще публичной экспертной деятельности с теорией собственного изготовления («Моя теория экстремальна» – с. 173). До него был Сорос со своей «теорией финансовых рынков как исторического процесса». А это значит, что перед нами – не случайный факт, а явление. Чем его объяснить? Почему крупнейшие представители политической и финансовой элиты начинают отбивать хлеб у собственной интеллектуальной обслуги, у наёмных «акул пера», причём даже тогда, когда, по большому счёту, и сказать-то нечего? Не потому ли, что элита, наконец, поняла: их обслуга – никакие не интеллектуалы, а обыкновенные «шакалы Табаки при Шер-ханах», и писать, как они, могут сами «Шер-ханы»?
Ж. Аттали своей книгой подтверждает: «Да, могут. Ничуть не хуже».
Поделиться в соц.сетях