Суть его концепции в следующем. Та политика, которую мы до сих пор знали – кончилась. Либерализм, конкурировавший на протяжении всего ХХ века со своими политическими врагами – с монархизмом, традиционализмом, фашизмом, социализмом и коммунизмом – под занавес ушедшего столетия победил всех. А, «победив, немедленно мутировал в быт, потребительство, индивидуализм, постмодернистский стиль фрагментированного субполитического бытия.
По¬литика стала биополитикой, переместилась на индивиду¬альный и субиндивидуальный уровень. Получается, что со-шли со сцены не только проигравшие политические идео¬логии, но политика как таковая, в том числе и либеральная. Поэтому-то пробуксовывает формирование альтернативы. Те, кто не согласен с либерализмом, оказались в сложной ситуации: победивший враг растворился и исчез; борьба идет с воздухом. Как заниматься политикой, когда поли¬тики нет?
Выход только один: отказаться от классических поли¬тических теорий — проигравших и выигравших, и на¬прячь воображение, схватить реальности нового глобального мира, расшифровать корректно вызовы Постмодер¬на и создать нечто новое — по ту сторону политических битв XIX и XX веков. Такой подход есть приглашение к разра¬ботке Четвертой политической теории — по ту сторону коммунизма, фашизма и либерализма…
Данная книга посвящена именно этому — заходу на разработку Четвертой политической теории через обзор первых трех политических теорий... Это не догма, не законченная систе¬ма, не готовый проект. Это приглашение к политическому творчеству, изложение интуиции и догадок, анализ новых условий и попытка переосмысления прошлого. Четвертая политическая теория мыслится не как одна работа или авторский цикл, а как направление широ¬кого спектра идей, исследований, анализов, прогнозов и проектов. Каждый, кто мыслит в этом направлении, может привнести нечто свое. Так или иначе на этот призыв откли¬каются все новые и новые интеллектуалы, философы, историки, ученые, мыслители… На эту тему наверняка много что есть ска¬зать и бывшим правым, и бывшим левым, да, наверное, и самим либералам, осмысляющим качественное изменение своей политической платформы, откуда политика испаряется» (А. Дугин. Четвёртая политическая теория, с. 6-8).
Основное содержание книги резюмируется в её заключительных строках:
Существуют две исторические и смысловые подмены: 1) под видом универсальных подаются западноевропей¬ские ценности; 2) под видом их отстаивания американцы руководствуются своими интересами. Оказывается, вся дискуссия об интересах и ценностях заведомо имеет про¬пагандистский характер, будучи попыткой внедрить в сознание человечества две абсолютно ложные идеи. Пер¬вая — о том, что западная система ценностей всеобщая и неизменная. Когда Путин и Медведев заявляли: •«Рос¬сия — это европейская страна», это было свидетельством того, что они попали под гипноз идеи об универсальности западных ценностей. Однако на самом деле Россия не европейская страна, а евразийская цивилизация.
Тема ценностей даже на начальной, еще нейтральной, стадии заведомо несла в себе некий завуалированный ра¬сизм. Действительно, разве это не расизм, когда за эталон берется только какая-то одна часть человечества — «про¬двинутая», «прогрессивная», «цивилизованная», а все остальные исторические опыты и социально-политиче¬ские системы приравниваются к чему-то «несовершенно¬му», «отсталому», «варварскому»?
Вторая подмена еще более цинична. Было объявлено, что универсальные ценности — это американские интересы. Я напомню, где лежат истоки такой претензии. Они кроются в доктрине Вудро Вильсона, президента США, кото¬рый в начале XX в. и в период Первой мировой войны объявил главной задачей США распространение демократии во всем мире. Утверждалось, что американское госу¬дарство есть оптимальная модель развития человечества и поэтому США не просто могут, но должны вмешиваться в мировую политику и устанавливать в ней свои собствен¬ные принципы. Так, еще в 1920-е годы для реализации этой идеи был создан «Совет по международным отноше-ниям» (Council on Foreign Relations — CFR) и no сути дела вызрела идея создания Мирового правительства, согласно которой необходимо было утвердить американскую мо¬дель в качестве единственной для всех и тем самым подчи¬нить американской идеологической конструкции другие страны и народы.
Идея отождествления ценностей и интересов США с универсальными ценностями имеет долгую, почти веко¬вую историю, на протяжении которой американцы неуклонно шли к созданию Мирового правительства.
И что же последовало на практике из этой дискуссии о ценностях? Страны и народы, в том числе и Старой Евро¬пы, чьи интересы не совсем совпадают с американскими, должны признать ценностную систему США и подчинить свои интересы именно этим ценностям, которые по сути тождественны американским интересам. Если называть вещи своими именами, то перед нами просто идея прямой и жесткой колонизации. Это утверждение правоты и уни¬версальности одной страны, одного полюса, гипердержавы, когда остальные государства следуют в её фарватере, признавая, что только она одна является «путем к спа¬сению», «развитию», «свободе» и т. д. Те, кто не согласен с этим, демонизируются и заносятся в черный список «вра¬гов человечества», иногда захватываются, как Афганистан или Ирак» (там же, с. 336-337).
«Итак, поскольку всё только на¬чинается, чрезвычайно важно, чтобы мы осознали: в Цхин¬вале для России была похоронена идея об универсальности западных ценностей. Отныне мы будем по-другому отно¬ситься к оформлению международной политики, с которой нам придется иметь дело в случае самых разных стран.
Опыт, который мы оплатили своей кровью в Цхинвале, откроет нам глаза на многие вещи — на отношение Запада к Ирану, и на отношение Запада к Сирии, Северной Корее, к Палестинской автономии, к Китаю. Мы начнем совершен¬но иначе воспринимать многие вещи. Закончился гипноз «Мирового правительства», более не действует суггестия, внушение наших западников, по сути дела — пятой колонны. На людей, которые после событий в Цхинвале отстаивают универсальные ценности, уже нельзя смотреть как на заблуждающихся. Это предатели. Они, возможно, ошибались, имея такую позицию до произошедшего, но сейчас должны за нее отвечать. Они должны быть поставлены вне закона. Были такие люди, которые приветствовали захват Наполео¬ном или Гитлером России. Были власовцы, перешедшие на сторону Гитлера, но мы знаем, что с ними делали. Хочу на¬помнить и пакт Риббентропа-Молотова, иначе говоря — пакт о ненападении, когда существовали иллюзии советского руководства относительно возможности мира с нацистской Германией. Но после 22 июня 1941 г. эти иллюзии оказались развеяны и германофилов, сторонников дружбы СССР и Германии, просто-напросто не могло остаться. Так же и в на¬ши дни: до 8 августа 2008 г. у нас могли быть западники, но после этой даты их быть теперь не может» (там же, с. 343).
Одновременно с книгой рекламировался первый выпуск «журнала консервативной мысли»: «Русское Время» (№ 1 август 2009), выпускаемый Центром консервативных исследований при социологическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. В редакционном совете журнала числятся, в числе прочих достаточно известные люди: Ален де Бенуа (Франция), Джульетто Кьеза (Италия), Борислав Милошевич (Сербия), Сергей Кара-Мурза, Михаил Леонтьев, Наталья Нарочницкая, Максим Шевченко и др. Так же широк и список авторов журнала: от Александра Ципко до Гейдара Джемаля. Номер имеет подзаголовок: Консерватизм: дефиниции, смыслы, актуальность.
Под конец встречи я задал А. Дугину вопрос:
«Ещё Л. Гумилёв заметил, что во все времена интеллектуалы занимаются высшими теоретическими проблемами бытия и мироустройства; но когда их концептуальные наработки спускаются в «низы», они всегда упрощаются до конкретных инструкций типа «бей такого-то». За примерами ходить недалеко: как известно, К. Маркс занимался экономикой, прибавочной стоимостью и производственными отношениями; но в конечном счёте всё свелось к лозунгу «бей буржуев». Так вот, если Ваши, Александр Гельевич, теоретические наработки спрессовать до такой же инструкции, то кто конкретно окажется «мальчиком для битья»?
Ответ был несколько многословен, но прозвучала и суть: бить надо глупцов.
Если учесть, что глупцов (или тех, кого неизбежно запишут в глупцы) в мире намного больше, чем умных людей, то перспективы для человечества вырисовываются не радостные. Но это уж, как говорится, «объективная реальность»; сам Дугин здесь ни при чём.
Сергей Горюнков
Выход только один: отказаться от классических поли¬тических теорий — проигравших и выигравших, и на¬прячь воображение, схватить реальности нового глобального мира, расшифровать корректно вызовы Постмодер¬на и создать нечто новое — по ту сторону политических битв XIX и XX веков. Такой подход есть приглашение к разра¬ботке Четвертой политической теории — по ту сторону коммунизма, фашизма и либерализма…
Данная книга посвящена именно этому — заходу на разработку Четвертой политической теории через обзор первых трех политических теорий... Это не догма, не законченная систе¬ма, не готовый проект. Это приглашение к политическому творчеству, изложение интуиции и догадок, анализ новых условий и попытка переосмысления прошлого. Четвертая политическая теория мыслится не как одна работа или авторский цикл, а как направление широ¬кого спектра идей, исследований, анализов, прогнозов и проектов. Каждый, кто мыслит в этом направлении, может привнести нечто свое. Так или иначе на этот призыв откли¬каются все новые и новые интеллектуалы, философы, историки, ученые, мыслители… На эту тему наверняка много что есть ска¬зать и бывшим правым, и бывшим левым, да, наверное, и самим либералам, осмысляющим качественное изменение своей политической платформы, откуда политика испаряется» (А. Дугин. Четвёртая политическая теория, с. 6-8).
Основное содержание книги резюмируется в её заключительных строках:
Существуют две исторические и смысловые подмены: 1) под видом универсальных подаются западноевропей¬ские ценности; 2) под видом их отстаивания американцы руководствуются своими интересами. Оказывается, вся дискуссия об интересах и ценностях заведомо имеет про¬пагандистский характер, будучи попыткой внедрить в сознание человечества две абсолютно ложные идеи. Пер¬вая — о том, что западная система ценностей всеобщая и неизменная. Когда Путин и Медведев заявляли: •«Рос¬сия — это европейская страна», это было свидетельством того, что они попали под гипноз идеи об универсальности западных ценностей. Однако на самом деле Россия не европейская страна, а евразийская цивилизация.
Тема ценностей даже на начальной, еще нейтральной, стадии заведомо несла в себе некий завуалированный ра¬сизм. Действительно, разве это не расизм, когда за эталон берется только какая-то одна часть человечества — «про¬двинутая», «прогрессивная», «цивилизованная», а все остальные исторические опыты и социально-политиче¬ские системы приравниваются к чему-то «несовершенно¬му», «отсталому», «варварскому»?
Вторая подмена еще более цинична. Было объявлено, что универсальные ценности — это американские интересы. Я напомню, где лежат истоки такой претензии. Они кроются в доктрине Вудро Вильсона, президента США, кото¬рый в начале XX в. и в период Первой мировой войны объявил главной задачей США распространение демократии во всем мире. Утверждалось, что американское госу¬дарство есть оптимальная модель развития человечества и поэтому США не просто могут, но должны вмешиваться в мировую политику и устанавливать в ней свои собствен¬ные принципы. Так, еще в 1920-е годы для реализации этой идеи был создан «Совет по международным отноше-ниям» (Council on Foreign Relations — CFR) и no сути дела вызрела идея создания Мирового правительства, согласно которой необходимо было утвердить американскую мо¬дель в качестве единственной для всех и тем самым подчи¬нить американской идеологической конструкции другие страны и народы.
Идея отождествления ценностей и интересов США с универсальными ценностями имеет долгую, почти веко¬вую историю, на протяжении которой американцы неуклонно шли к созданию Мирового правительства.
И что же последовало на практике из этой дискуссии о ценностях? Страны и народы, в том числе и Старой Евро¬пы, чьи интересы не совсем совпадают с американскими, должны признать ценностную систему США и подчинить свои интересы именно этим ценностям, которые по сути тождественны американским интересам. Если называть вещи своими именами, то перед нами просто идея прямой и жесткой колонизации. Это утверждение правоты и уни¬версальности одной страны, одного полюса, гипердержавы, когда остальные государства следуют в её фарватере, признавая, что только она одна является «путем к спа¬сению», «развитию», «свободе» и т. д. Те, кто не согласен с этим, демонизируются и заносятся в черный список «вра¬гов человечества», иногда захватываются, как Афганистан или Ирак» (там же, с. 336-337).
«Итак, поскольку всё только на¬чинается, чрезвычайно важно, чтобы мы осознали: в Цхин¬вале для России была похоронена идея об универсальности западных ценностей. Отныне мы будем по-другому отно¬ситься к оформлению международной политики, с которой нам придется иметь дело в случае самых разных стран.
Опыт, который мы оплатили своей кровью в Цхинвале, откроет нам глаза на многие вещи — на отношение Запада к Ирану, и на отношение Запада к Сирии, Северной Корее, к Палестинской автономии, к Китаю. Мы начнем совершен¬но иначе воспринимать многие вещи. Закончился гипноз «Мирового правительства», более не действует суггестия, внушение наших западников, по сути дела — пятой колонны. На людей, которые после событий в Цхинвале отстаивают универсальные ценности, уже нельзя смотреть как на заблуждающихся. Это предатели. Они, возможно, ошибались, имея такую позицию до произошедшего, но сейчас должны за нее отвечать. Они должны быть поставлены вне закона. Были такие люди, которые приветствовали захват Наполео¬ном или Гитлером России. Были власовцы, перешедшие на сторону Гитлера, но мы знаем, что с ними делали. Хочу на¬помнить и пакт Риббентропа-Молотова, иначе говоря — пакт о ненападении, когда существовали иллюзии советского руководства относительно возможности мира с нацистской Германией. Но после 22 июня 1941 г. эти иллюзии оказались развеяны и германофилов, сторонников дружбы СССР и Германии, просто-напросто не могло остаться. Так же и в на¬ши дни: до 8 августа 2008 г. у нас могли быть западники, но после этой даты их быть теперь не может» (там же, с. 343).
Одновременно с книгой рекламировался первый выпуск «журнала консервативной мысли»: «Русское Время» (№ 1 август 2009), выпускаемый Центром консервативных исследований при социологическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. В редакционном совете журнала числятся, в числе прочих достаточно известные люди: Ален де Бенуа (Франция), Джульетто Кьеза (Италия), Борислав Милошевич (Сербия), Сергей Кара-Мурза, Михаил Леонтьев, Наталья Нарочницкая, Максим Шевченко и др. Так же широк и список авторов журнала: от Александра Ципко до Гейдара Джемаля. Номер имеет подзаголовок: Консерватизм: дефиниции, смыслы, актуальность.
Под конец встречи я задал А. Дугину вопрос:
«Ещё Л. Гумилёв заметил, что во все времена интеллектуалы занимаются высшими теоретическими проблемами бытия и мироустройства; но когда их концептуальные наработки спускаются в «низы», они всегда упрощаются до конкретных инструкций типа «бей такого-то». За примерами ходить недалеко: как известно, К. Маркс занимался экономикой, прибавочной стоимостью и производственными отношениями; но в конечном счёте всё свелось к лозунгу «бей буржуев». Так вот, если Ваши, Александр Гельевич, теоретические наработки спрессовать до такой же инструкции, то кто конкретно окажется «мальчиком для битья»?
Ответ был несколько многословен, но прозвучала и суть: бить надо глупцов.
Если учесть, что глупцов (или тех, кого неизбежно запишут в глупцы) в мире намного больше, чем умных людей, то перспективы для человечества вырисовываются не радостные. Но это уж, как говорится, «объективная реальность»; сам Дугин здесь ни при чём.
Сергей Горюнков
Поделиться в соц.сетях