Печать

Кашкаров Андрей Петрович, председатель Санкт-Петербургского отделения МАСТ, доцент Института нравственности МАСТ

 

Ментальные привычки человека создают его мир.

 

Орисон Марден

 

Характерно: про «универсальный менталитет Европы», иными словами мультикультурное сообщество или, к примеру, про «мистику германца» почти нет статей и книг. О русских, напротив, пишут много. Изучают… Наверное, до конца никто пока не смог постичь и разъяснить вполне суть ментальности великого народа. Уверен, что пытающийся научно обосновать и уточнить все факты в этой области, скорее всего, лукавит. Ученые научились изучать один предмет методами разных наук. Этот метод имеет название – метод междисциплинарного межпредметного исследования. Никто не мог понять менталитет русского, пока смотрел на субъект с позиции частного предмета. Вопрос слишком сложен, чтобы какая-либо одна наука или человек могли разъяснить его тайну. Поэтому возникают версии и споры, в чем-то дополняющие друг друга. Эта статья не исключения; это моя попытка размышлять над важным и интересным культурным феноменом, отношение к которому до сего дня имеют почти две сотни миллионов человек.

Ментальный настрой и привычки создают образец, по которому жизненные процессы формируют поступки. Штрихов к ментальному портрету, взятому сейчас мною за основу исследования, довольно много в истории. К примеру, 18 сентября 1918 года Г. Зиновьев на Петроградской партконференции сказал: «мы должны повести за собой 90 из 100 млн человек, составляющих население советской республики. Остальным нам нечего сказать. Их нужно ликвидировать.».  По мнению В.И. Ульянова-Ленина интеллигенция: «все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить, и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу.» [Письмо В.И. Ленина Ф.Э. Дзержинскому. Высылка интеллигенции. Фонд Александра Яковлева (19.05.1922). Проверено 27.01.2010. Архивировано из первоисточника 31.03.2015. РГАСПИ. Ф.2. Оп. 1. Д. 23211. Л. 2-2об. Автограф. Опубликовано: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 54. С. 265-266].

 

В то турбулентное время террор отдельных лиц по отношению к большой группе россиян не имел ничего общего с интересами последних. Говоря о больших социальных группах людей (макрогруппах), уместно помнить об исключительной роли в динамических процессах внутри таких общностей людей их национальных обычаев, привычек, социально-культурных, религиозных традиций, социальных установок. Все эти ментальные факторы влияют на индивидуальное сознание человека, его поведение в группе. Особенно интересны проявления типичного национального поведения в возникновении паники, массовых беспорядков, конфликтных ситуаций на национальной и религиозной почве, в обстановке, приближенной к боевым условиям, в районах массовых, стихийных и иных бедствий.

 

Делая попытку разъяснить суть русской ментальности, вспомним идею борьбы азиатского и европейского начал в России. Веками азиатское олицетворялось Москвой, а европейское – Петербургом. Эту мысль очень любил Николай Бердяев [А. Буровский. Санкт-Петербург как географический феномен]. Уже с допетровской эпохи иностранцы признавали, что русские хорошие диалектики, они умеют спорить и убеждать в самых невероятных вещах. Для Европы, сегодня распространяющей традиции мультикультуризма, по существу, это не столько идейная оппозиция, сколько попытка всему вопреки быть самими собою. Даже порой вопреки инстинкту самосохранения. Хоть бы немного, частично, хотя бы притворившись в лояльности и в узких рамках дозволенного. Но для того, чтобы вести себя столь смело необходимо иметь представление о своей особости. Откуда оно у русских, кем вполне разъяснено? Надо иметь и осознавать то, что пытаешься сохранить в себе, даже инстинктивно, но что не укладывается в отведенные сверху содержание и форму. Для этого именно нужна некая отделенность, дистанция и от идеологии, и от государства, особенно с яркой выраженной вертикалью властью; такая государственная организация присутствовала в российской истории довольно часто. Дистанции хотя бы на уровне эмоций, душевных переживаний и анализа собственной жизненной опытности.

Любая социальная или национальная группа в сложных условиях выживания изменяется, приобретает этнографические черты, общие, но и различные, характерные другим народам. Любой человек эгоистичен, но в то же время есть существо социальное, остерегающее изоляции и наслаждающееся поддержкой и признанием окружающих. Социальный капитал любого общества – это его члены; он подобен сосуду, который может быть растрачен действиями власти, и на его последующее наполнение уходит много времени. Вот почему вопрос о сохранении и дальнейшем накоплении социального капитала выходит на первое место. И в последнее время особенно актуальны рассуждения о разных путях обустройства социума, как наиболее эффективных моделях для стабильного развития и даже безопасности граждан. Один из путей, о котором много говорят сегодня в Европе – мультикультуризм; явление трактуется чрезвычайно широко: от школьных педсоветов, которые рекомендуют включать нетрадиционные языки в число программных предметов, до политики корпораций, проводящих тренинги по разнообразию общественного взаимодействия с целью привить сотрудникам большую толерантность и чуткость к культурным различиям. Повышенное внимание к предмету, как это часто бывает, сопровождается и поляризацией мнений.

 

С одной стороны, многоукладность общества требует от его членов глубокого осмысления позитивного вклада каждой из сформировавших его культур; действительно непросто разобраться там, где в основе господствующей универсальной культура элементы традиционных культур разных народов. Таковы, к примеру, США, где, впрочем, имеется предрасположенность граждан к коллективному взаимодействию и имеются религиозные традиции, аналогов по силе которых не существовало ни в одной европейской стране, где цельность культур признается традиционно более высокой.

 

Культурные различия, в том или ином виде, имеет большое, но не определяющее влияние на культурную жизнь граждан. Не одно лишь общество заинтересовано в формировании разнообразных саморегулирующихся групп, но и отдельный человек также находит в них свое удовлетворение, поскольку в противном случае анархия может нанести вред и ему. Индивид руководствуется комплексным подходом, богатым набором ценностей и предпочтений, исходит из смешанных побуждений в выборе своего пути. Отсюда ни одна из традиционных культур, в том числе из относительно авторитарных католических культур старой Европы, единолично не производит современный капиталистический порядок в этих странах. Ибо стремление к экономическому процветанию не определяется только культурными традициями и культурой вообще, но тем не менее, проявляется почти повсеместно. Отсюда видны и сильные, и слабые стороны разных – относительно цельных и мультикультурных моделей развития социумов. Сказать, что всякий народ идет к одной и той же цели, но разными путями, недостаточно. От пути, выбранного обществом, зависит и его конкурентоспособность, и благосостояние его членов.

Нетрудно представить себе общество «воплощенного разнообразия», члены которого не только не ассимилируются, не разделяют ценностей и устремлений друг друга, образуя в едином обществе лишь анклавы и национальные автономии, в которых продолжают следовать своим культурным традициям, в том числе общаясь только на своем родном языке. Отсюда сплачивающим фактором любой страны, пестующей ценности единого сообщества, должен являться сознательно выбранный и уравновешенный путь ассимиляционной и образовательной политики. Поскольку культурная составляющая в развитии личности проявляется задолго до биологической эволюции, от культуры, в которой воспитывается индивид, в достаточной мере зависит и его личностное становление. Моральная сторона человека имеет природную основу, что проявляется даже у детей, пока они еще не вполне социализированы. Их поведение, основанное на привычках, более эффективный вид реакции на временные изменения среды, нежели анализ информации и обдуманное решение, как, к примеру, у взрослых. Можно было бы предложить здесь множество проницательных зарисовок на тему «каким образом проникающая в социум культура препятствует развитию традиционных сообществ», но таких примеров каждый может найти вокруг в достаточном количестве.

 

Есть мнения, что сильное или, с некоторым допущением, авторитарное государство – общая черта всех «опаздывающих» экономик. На примере Европы – в обратном – это хорошо видно. Разумеется, в любой системе есть области, которые нуждаются в совершенствовании. В Скандинавии, размышляющие вместе со мной на эту тему специалисты, говорили: наше государство хороший слуга, но плохой хозяин. Это действительно проблема, несмотря на то, что в Швеции, к примеру, давно построен «социализм с человеческим лицом», а в Финляндии и Германии (к примеру) социальная составляющая в политике достаточно высока, что является обоснованным предметом гордости народов этих стран. Но если не учитывать проблемных факторов, то мультикультурная ориентация приводит к двойным стандартам – индивидуалистской и коллективистской модели общества, которые не только взаимодействуют, но и соревнуются друг с другом. Симбиоз этих двух составляющих служит на пользу демократии с одной стороны, когда сообщества основаны на единых моральных ценностях, и хуже, когда производные от такой ситуации деструктивно проявляются в экономической сфере. Таким образом, есть и достоинства, и проблемы в ситуация мультикультуризма. Иначе говоря, тип социального устройства постепенно разрушает сам себя. Минусы мультикультурной организации социума в избыточной, на мой взгляд, интравертированности личности. К примеру, когда на детской площадке споткнется мама, выгуливающая ребенка, и упадет, то сидящие на скамейках неподалеку, вовсе не спешат ей на помощь; такую картину видел не раз. В другой ситуации упавшая с пригорка пожилая женщина, пытавшаяся уловить свою болонку, у которой, в свою очередь, внезапно отказал слух, получила много ушибов, и встретила помощь только в виде бригады медиков, прибывшей по звонку, который все же сделали прохожие, свидетели ситуации, но не помогавшие даме даже подняться. В мультикультурном обществе всеобщее осуждение, направленное на человека, пусть даже совершившего аморальный поступок, навсегда испортит репутацию, а может быть, и саму судьбу. Признаюсь, если бы я жил по финским законам в России, то уже был бы несколько раз подвергнут преследованию.

 

Можно предполагать, что при всех очевидных выгодах разнообразия, такой тип должен усваиваться обществом «маленькими ложечками» или, размышляя гастрономически, оптимальными удобоваримыми дозами, соответствующим ситуации и, возможно, вызовам времени. Но созданные по иному типу государственные устройства на примере России, имеют не только низкий уровень общественного доверия и высокий уровень расслоения общества, но и усиливают деструктивные тенденции.

 

Опыт социума с низким уровнем доверия, на примере нашей страны, показал следующую ситуацию: общественный капитал растрачен, и на его восполнение, возможно, потребуются десятилетия, зато в соответствии с относительно крепкими цельными традициями социум устойчив к разбавлению «западными» культурами. Опять же – хорошо это или плохо, суть оценочные суждения. Но задумываться, безусловно, есть над чем: сегодня недостаточно, чтобы члены общества полагались только не предсказуемое поведение, где расчет строится на том, что другие будут обманывать себе подобных. Такое поведение приводит к дефициту доверия, развивается полярное общество, что непременно приводит и к монокультурной депривации. Сегодня у нас ситуация напоминает «дилемму узников»: два узника в разных изолированных камерах без возможности общения могут получить свободу только совместными действиями, причем ни один из них не знает – как и когда начнет действие другой. Общество, в котором культура прививает своим членам чувства взаимных обязательств более конкурентоспособно, быстрее развивается, чем то, которое ориентировано на индивидуализм [Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. — М.: ООО «Издательство ACT», 2004].

 

Историю России сложно уложить в несколько страниц – вряд ли ее вообще можно вполне написать. И дело не только в сложности проверки некоторых фактов; cлишком много политических, общественных, религиозных явлений влиятельны на суть российской истории. Но допустить, что кто-то может справляться с государственными проблемами лучше государства (даже если последнее ничто не делает), российские власти не могли никогда. Для примера возьмем такую общественную язву, как коррупция; в России ее можно признать традиционным явлением, имеющим глубокие исторические корни.

 

«... Нельзя отрицать, что корысть, которая лежит в основании экономических преступлений, является одним из самых трудноискоренимых пороков. Однако это не повод поддерживать выгодный определенным кругам миф о естественности коррупции для России. В результате ослабляется инициатива гражданского общества, культивируется пассивность и парализуется «политическая воля» для победы над коррупцией. Победить коррупцию в России означает лишить ее системного характера» (Кузьминов Я.И. Тезисы о коррупции. – М.: ГУВШЭ, 2000). Отсюда борьба с коррупцией – это борьба за контроль общества над государством. Результаты работы по теме поднятой проблематике в странах Европы с мультикультурной организацией социума убедительно доказывают возможность реализации эффективной антикоррупционной программы.

 

Как ветеран правоохранительной системы России замечу, что ужесточение уголовного наказания не может рассматриваться как панацея: антикоррупционные установки конкретных чиновников должны опираться не на страх потерять работу или страх перед разоблачением и последующими санкциями, а на нормы государственной, служебной и личной морали. Далее – пробел. Таких норм нет, есть лишь номинальное их обозначение, что, как известно не одно и то же. В Европе, и в частности в Финляндии, сравнение с которой напрашивается на протяжении всей работы, поскольку это страна с высоким уровнем мультикультурной организации социума, такие нормы, как готовность противостоять коррупционным проявлениям – одна из важнейших субъективных характеристик личности, определяющая, в чью пользу будет разрешен «конфликт интересов» между служебным долгом и личной выгодой. Социологические исследования (к.пс.н. Ванновская О.В, 2009 и др.) показали, что взяткодатели прибегают к коррупции в первую очередь потому, что не доверяют государству и вместо следования официальным процедурам стремятся найти «нужного человека» и «отблагодарить» его. Неопределенность законов и норм (несовершенство, недоведенность практических механизмов до прямого действия, что вариативно на бытовом уровне трактуют как «большое количество законов в России компенсируется необязательностью их применения») приводит к тому, что чиновник становится субъектом права, имеет возможность трактовать закон по-своему. До тех пор, пока ситуация не изменится, применение репрессий будет иметь характер симптоматического лечения. Путь «лечения» также традиционно неверный в России, самый простой – запрещать, наказывать, но не создавать иные условия жизни и работы. Распространение мифа о приоритете репрессивных мер в решении проблемы коррупции приводит к дальнейшему снижению личной ответственности чиновника за результаты своей деятельности, обезличивающей коллегиальности большинства административных решений, и получается замкнутый круг, польза от которого только в том, что дает шансы размышлять на эту тему бесконечно.

 

Проблема доверия к государству в России стоит традиционно остро и вне (кругом ведь не дураки, хотя есть мнение, что это «заговор»), и внутри страны. Доверие из разряда второстепенных и незначительных ценностей социума в сфере влияния на ситуацию вышло на первый план, разумеется, там, где понимают его важность. Несмотря на эмоциональную категорию самого понятия, от степени доверия в личных контактах и до взаимодействия на правительственном уровне и в сфере правосудия, зависит успешность и стабильность развития страны. Там, где все или почти все делают сообща с единой целью, и результат достигается быстрее. Русские не могут усвоить этот урок, несмотря на его кажущуюся простоту. Почему?

 

Открытый и дискуссионный вопрос. Самый простой ответ на него не замолчать: потому, что мы (не плохие, но...) — другие, в силу ряда причин и исторического опыта. Гордыня чистокровностью своей – святое утешение кретина – по словам поэта И. Губермана. И еще, осмелюсь вынести суждение о том, что нас, русских, очень много, на ограниченной территории (тенденции разрушенных деревень и переезда в города, урбанизация и обособленность за последние десятилетия укоренились). Невольно пересекаются интересы и возникают конфликты.

 

Конечно, в сравнении с такими финскими городами, как Хельсинки или Оулу, где людей тоже довольно много, это объяснение несостоятельно. Уровень доверия, взаимодействия и в общем смысле — уровень жизни в финских городах выше. Но все же предлагаю рассматривать эту версию — об относительной многочисленности русских на ограниченной территории, в комплексе с другими факторами влияния. С какой стороны ни изучай историю и (или) менталитет русских, каждый волен выбрать свою позицию. Процесс выбора не менее ценен, чем его итог, поскольку, на ум приходит простое определение: понять ментальность русского – значит понять самого себя в отношении к ней.

 

Когда дискутируется вопрос о том почему Россия - не Европа, уместным является не парад мнений (который можно встретить и без того), обоснованных субъективными признаками, но, исследование причин явлений, то есть предыстории вопроса. «Набор» качеств личности, по которым можно идентифицировать национальность, не является достаточным основанием к ответственным выводам, и их можно рассматривать в толерантной среде только как типичные качества, присущие представителям той или иной нации. И тем не менее, качества национального характера, хоть и не являются застывшими, навсегда данными, но представляют собой следствие исторически сформированного менталитета.

 

Другой важный вопрос –исторические события (факты), с которыми связаны те или иные примеры. Почему одни люди и народы, населяющие планету Земля более цивилизованы, а другие «дики»? Среди причин явлений определяющее значение будем искать не в дикости народа, а в его исторических традициях, связанных с религией. Древнеиндийская пословица «атмаван маньяте джагат» означает - «каждый меряет вселенную на свой аршин». Основной состав общества определяет и его суть: мастеровые, торговцы, учителя. К примеру, сегодня люди-торговцы считаются главными, но так не всегда было. Всего 150 лет прошло с номинальной отмены крепостного права в России. Такой «дикости» не было в Европе и, в частности, в Скандинавии никогда. Если позволить себе неблагодарные сравнения с предками финнов, то приходит на память такой известный исторический эпизод, связанный с проездом кареты русского царя Александра I по территории, отвоеванной в 1808 году у Швеции. Император ехал по дороге, пролегающей между возделанных полей, встречавшиеся крестьяне кланялись, но не падали ниц (как в России). Не бывало (не типично) и той степени «рабской» зависимости от авторитарного руководителя, с которой и по сей день можно познакомиться в любезном нашем отечестве. В дополнении ко всему причины столь неприятно усугубляющейся ситуации имеются в количестве жителей. Поскольку ситуация зависит от ментальности (менталитет - от лат. mens ум, мышление, образ мыслей, душевный склад), глубинный уровень типичной коллективной традиции опирается на совокупность бессознательных комплексов каждого члена социума, в этом ключе мозговая деятельность понимается как нейрофизиологический (материальный) субстрат, возбуждающий не только отражающее, но и порождающее сознание. От векового непонимания «загадочной русской души» создается впечатление некой умелой режиссуры.

 

Впрочем, это не заговор заинтересованных лиц. Популярность теории заговора связана с экономическим развитием и уровнем политической культуры нации. В небольших «уютных» демократиях Европы, где сам процесс открыт и прозрачен [А. Лушников. Антиутопия 2012], в мировое «закулисье» верят всего 4-5% избирателей; такой же процент в России регулярно голосует за ЛДПР. А партии, строящие свои идеологии на противостоянии мировому правительству, в Евросоюзе считаются маргинальными. Поэтому с одной стороны верить в закулисное управление смешно, ибо рациональный тип мышления, привитый советской системой образования, не позволяет этого делать. С другой стороны, постимперская ностальгия, поражение в холодной войне, и пропагандируемая в последнее время властью идеология «осажденной крепости» заставляют поверить в то, что весь мир ополчился на нас. Что все против нас замышляют… Подобная интерпретация дальше от истины, чем что бы то ни было.

 

Надо разобраться и договориться о смыслах. Любое государство или общество сложноорганизованная многоуровневая система. Она может казаться сверхдемократичной, толерантной или, наоборот, народонезависимой, но все эти оценочные суждения – суть крайности, недостойные академического исследования. В любой системе есть слабые места, воздействуя на которые можно добиться ее крушения. Обоснование теории заговора фактически сводится к тому, что группа людей с определенной, разумеется, сложной мотивацией выявляет системообразующие точки, и пытается на них воздействовать самостоятельно или детерминантным методом – с целью влияния на ход событий или с целью получения прибыли; в данном случае целеполагание не является важным принципиальным аспектом. Об отношении к стране многое можно понять из отношения к проблеме отъезда из страны. Особенно в России, где возможная эмиграция многими осознавалась как моральное, а иногда и политическое решение - в силу особенностей традиций. Несмотря на то, что тема давно перестала быть напряженной, она жива - это чувствуется в дискуссиях об эмиграции и в предпочтении наших соотечественников за рубежом. Есть немало людей, которые теоретически хотели бы уехать: по одним данным, больше 20%, по другим - чуть меньше 10%. Фактически уезжают гораздо меньше -за минувший год уехали менее 40 000 человек. Не могут, не имеют «конвертируемых» профессий, не знают языков, может, и говорят об отъезде только для красного словца. Но даже наличие периодически думающих об отъезде в другую страну, по-моему, важно, поскольку оно создает социальный климат. Если в «потенциально чемоданном» настроении находятся миллионы людей, они ведь будут вести себя соответствующим образом: жить не для «здесь», а для «там». И это становится новым ментальным образованием.

 

Тем не менее, любую систему, равно как и личность (в ином масштабе, но не менее верно) характеризует не ошибка, а реакция на ошибку. Из психологии [Безопасное общение, или Как стать неуязвимым! / Ковпак Д., Каменюкин А.: Питер; Санкт-Петербург; 2013] известно, что нет друзей или врагов, а есть «учителя». Если система (или личность) не учится, не работает над своими слабыми местами (суть допущенными ошибками) – она обречена на гибель. Вопрос времени. Из истории известно: все сложноорганизованные системы гибнут по внутренним причинам, а не в результате внешнего воздействия: что Риму нашествие варваров, не будь он разложен коррупцией, бюрократизмом и низкой нравственностью, породившими, в свою очередь, и разложение экономики, армии, а главное – морали. Немногие придают значение морали и сегодня, вероятно, полагая – «после нас – хоть потоп. Организм может убить даже простуда, если ослаблен иммунитет. С внешней стороны над ослаблением иммунной системы (как личности, так и государства) кое-кто «у нас порой» может целенаправленно работать. Получился замкнутый круг или – на ваш вкус – это можно назвать умело сглаженными углами. В качестве исторического примера уместен «прецедент Писсарро», который приводит социолог и философ А.А. Зиновьев в [А. Зиновьев. Как иголкой убить слона]. Наверное, это пока единственный в мировой истории случай, когда целая империя была захвачена в результате одного террористического акта.

 

В нестабильно развивающихся странах, где население отказывается верить в системные ошибки руководства, довольно скоро становятся популярными убеждения, что «победу украли», а проигрыш явился следствие подлого удара в спину и (или) предательства. В результате любой лидер, которому посчастливилось возглавить государство в период распада системы, относительно скоро попадает в разряд предателей, и на него можно свалить все недомыслие целого поколения управленцев. Современная ситуация, на мой взгляд, это тот же Союз ССР, но модернизированный – с Интернетом, открытыми границами, частичной «мягкой» цензурой, фактически однопартийной системой, государственными СМИ, в т.ч. телевидением (только они стабильно и держаться на плаву – вам скажет любой профессиональный журналист) и экономикой недоразвитого капитализма. Сегодня, впрочем, добавился еще антиамериканизм – следствие противостояние с НАТО и борьба геополитических интересов. Если президент страны выцеживает инвективы, к примеру, «в России есть люди, которые шакалят у иностранных посольств», «мочить в сортире» и проч., то недалеко то время, когда будут конкретно указаны предатели национальных интересов – для выгодного восприятия политической действительности остальной частью зомбированного социума. Причем зомбирование происходит посредством все тех же СМИ и в частности телевидения.

 

Разумеется, в любом социуме всегда существовала борьба интересов, групп и «заговорщиков» всегда много, они разносторонне «окрашены». Каждая группа единомышленников следует своим интересы в борьбе за власть и ресурсы. Сравните с моделью коммунальной квартиры, семьи и (или) небольшой ячейки социума, к примеру, в рамках одного офиса. Созерцать будем все то же самое, но в миниатюре. При этом если пытаются убедить, что все зло мира исходит из одного лишь центра, то надо, задумавшись, полагать, мы имеем дело с манипуляцией сознания, созданием образа врага, на которого, как только появится необходимость, будут списаны все просчеты и ошибки системы. Писатель Виктор Пелевин [Пелевин В. Generation П.] по этому поводу заметил: «антирусский заговор, безусловно, существует – проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России». Сегодня российское государство напоминает небоскреб, у которого через раз работают лифты. Кто закрепился на своем этаже - там и правит, не допустит к себе тех, кто лезет снизу. Но власть заслуг должна принадлежать не тем, кто является племянником старшего помощника или зятем младшей дочери, а тем, кто действительно что-то сделал для страны... Отсюда нужна система социальных лифтов, которая возносит людей не по признаку личной преданности первому лицу.

 

Еще одна сторона ментальности моего народа в том, что русские с удивительным мазохизмом (инициативно) культивируют о себе негативные стереотипы, один из которых - миф о грязи и технической отсталости. Мол, и мыться мы не привыкли, правила гигиены усвоили позже всех в Европе, да и насильно прививали их нам, ибо по природе своей не склонны к чистоте. А что касается технического прогресса, так мы вообще позади планеты всей испокон веков. «С нашей созерцательной духовностью, наложенной на русскую лень, за всю свою историю ничего нормального в научно-техническом плане создать мы не могли». Мифы о «неправильной» стране, в которой вообще жить невозможно. Вот тезисы, с которыми автор [В. Мединский. Серия книг «Мифы о России»] спорит и доказывает обратное. Но что тут доказывать, если мы сами являемся доказательством того, как жить нельзя. На ту же тему Председатель комитета Госдумы РФ по культуре С. Говорухин почти две декады лет назад выпустил публицистическую кинокартину «Так жить нельзя». Очевидно, «особый русский менталитет» нельзя изменить одним лишь воззванием, даже многократно повторенным, столь глубоки в исторической памяти примеры исторических потрясений. Но это не мешает представителям западных демократий показывать на нас пальцем все с тем же посылом: глядите – как нельзя жить.

 

В данном контексте для обоснований отличий русского от западного стиля ментального мышления, можно привести практический пример определения критериев ответа на вопрос «счастлив ты или нет?». В Европе с большой долей вероятности мы получил односложный ответ. У русских же в ответе присутствует сочетание качественно-количественных методов анализа, которые в человеческих отношениях находят свое подтверждение или не подтверждаются; поэтому ответ будет более эмоциональный и (или) развернутый. По той же аналогии, разнятся ответы на «риторические» вопросы, к примеру, «как дела?» Даже если и русский и европеец не станут пускаться в рассуждения, подсознательно, житель евразийского пространства находит более качественную аргументацию своего ответа, даже если не произносит ее. В то время, как иностранец ответит односложно «не задумываясь» дежурной фразой, и сразу переключится на более актуальные для него размышления.

 

Менталитет существует как одно из влиятельных понятий культурной политики. В многонациональном, многоконфессиональном и полиэтическом государстве, каким была и остается Россия, трудно выделить единый общенациональный менталитет, как свойство традиционного этнического сознания особым образом отражать (и выражать своим поведением) оригинальную этническую картину мира - представления индивида об окружающем мире, сформировавшиеся на основании определенных культурно-ценностных доминант (осознаваемые и бессознательные). Совокупность бессознательных комплексов, складывающихся в процессе адаптации человеческого коллектива (этноса) к окружающей природно-социальной среде и выполняющих в этнической культуре роль основных механизмов, ответственных за психологическую адаптацию этноса к окружающей среде. Бессознательные образы формируют привычки (шаблоны типичной реакции на ситуации) и их следствия – характер, который специфичен для каждой этнической культуры. В методологическом и теоретическом аспектах, проблематика ментальности как призмы, сквозь которую человек смотрит на мир, требует комплексного исследования и совместных усилий специалистов различных гуманитарных наук. Развитие ментальности обусловлено традициями, культурой, социальными структурами и факторами, средой обитания людей. И изменение даже некоторых существенных из этих условий и факторов неизбежно приводит к изменению ментальности человека и социальных страт.

Поделиться в соц.сетях